Історію подано мовою оригіналу

Валентина с мужем в свои «за семьдесят» остались совсем без жилья,  мизерной пенсией. Как жить дальше - неизвестно

Мы с мужем уже пенсионеры, нам за 70. У мужа склероз, да и сердце не в порядке. У нас была квартира на шестом этаже, все у нас было на старости. Жили бы и не тужили, если бы нас в 2015 году не обстреляли. К нам в дом снаряд попал. Благо - не разорвался, ударился о стенку. Выбил на пятом этаже дыру здоровенную. Та квартира сильно пострадала, а мы все без окон остались. 

У меня дочка работала на «Азовстали». Выделили нам деньги. Окна поменять нам, конечно, не удалось, но хоть застеклили. Спасибо, конечно, «Азовстали». А сейчас мы потеряли все, что нажили. У нас было все: и холодильник, и телевизор, и стиральная машина. А самое главное – квартира. А теперь у нас нет ничего. 

24 февраля начали стрелять, и у в доме столько обрушилось всего: и потолок, и крыльцо. Авиаударов было много. Это был ужас. 

На девятом этаже полностью сошли плиты, обрушился потолок. Там были дети, и их придавило. Вытянули их, привели в чувство. Девочка вообще малышка была, её контузило. А у мальчика с ногами проблемы. 

Они живы остались, но покалечены, конечно. Я как раз в это время сильно болела. Дочка меня буквально вынудила уйти. Там крыльцо обрушилось, и в дырку мы вылезли оттуда. Нас приютила сначала в соседнем доме женщина, а потом нам жить особо негде было. Я уже даже не помню адреса. Голодно было, холодно. Ни хлеба, ничего. Потом с девятого этажа женщина нас приютила в квартире сына. Нас было три семьи в двухкомнатной квартире без окон. Стекла повылетали, но хоть крыша была – и то слава Богу. 

Готовили на улице. На девятый этаж надо было воду носить, а возле дома на костре готовить. Но здоровье у меня уже не то. У меня переломы. Мне и вставать, и ходить, и наклоняться тяжело. Сейчас в Запорожье меня обследовали. Лечусь. Все очень дорого, три таблетки стоят тысячу гривен. 

Мы там были как заложники. Не могли выйти никуда. В Запорожской области, за 45 километров от Мариуполя, моя сестра живет. И никто даже за деньги не мог нас повезти, потому что не выпускали. А когда «ДНРовцы» вошли, они спрашивали: «Как вы к нам относитесь?», а я говорила: «А как мы можем к вам относиться? Подумайте. У нас было все, и сейчас нет ничего». 

Все было разрушено. Ни аптек, ни банков, ни магазинов. Хлеба не было, воды. Естественно, света не было, а про газ и речи нет. Надо было где-то найти дрова. Было очень страшно. А стреляли… Даже когда уже нигде по городу не стреляли, а в Восточном все время обстрелы были. 

Сейчас, как услышу самолет, у меня сердце останавливается. Это такая жуть, что не дай Бог никому перенести! Я и «Грады» слышала, как они бьют и как все разрушают. Это ужас! До этого я к русским как относилась? Нормально, вроде. У нас и родственники там есть. А после этого…  Столько смертей, столько деток погибших, столько ужаса! 

Сын мой раньше в Запорожье вырвался с семьей. Их пятеро, они пешком выходили. Почти 30 километров преодолели, но вышли. Потом он все время пытался нас оттуда вытянуть, и в итоге нашел возможность нам помочь. 

До Красного Поля нас доставил парень за три тысячи. Спасибо ему. Я представляю, как он рисковал. Когда мы ехали, я видела свой город и ужасалась, во что он превратился из такого красавца. Вокруг – пожарища. 

В нашем доме второй подъезд разрушен, весь выгорел. Люди погибли прямо под крыльцом. И когда уже пришли россияне, люди спросили, что делать. А они ответили: «Мы не похоронная команда, что хотите, то и делайте». Люди сами вырыли яму и похоронили. Это просто ужас. 

В Запорожье очень хорошо к нам отнеслись, и в больнице люди, и все остальные. Все очень доброжелательные. Все старались помочь. Мы же с чем вышли? С тем, что на нас было. Но нам еще более-менее повезло. Хотя мы в Васильевке горя хлебнули. Ни воды, ничего. Ужас. Но мы еще легко отделались. Я слышала, что люди и по семеро суток там стояли, и даже умирали. Хорошо тем, у кого деньги есть. А у кого их не было… Там же и дети стояли. Это ужас, ужас и еще раз ужас. Не дай Бог никому такое пережить!

На старости лет мы остались без кола и без двора. Называется: живите как хотите. Дочка сейчас устроилась на работу. Нам две с половиной тысячи надо платить за снятое жилье, а еще и коммуналка. Но мы еще хорошо устроились. Люди говорят, что теперь даже по десять тысяч платят за аренду жилья. 

Нам не хватает денег. У меня пенсии даже нет трех тысяч. У мужа побольше, но он не как чернобылец получает, а просто заработанную свою. 

Хотя тут нам и пайки давали. Фонд Рината Ахметова дал нам первый паек одноразовый. А сейчас мы получаем от Мариуполя. Получали раз в две недели, а теперь - раз в месяц. Я понимаю, людей много, беженцев. Очень тяжело людям и страшно. И как-то надо выживать. Стараемся выжить.

Сын с семьей сюда выбрался раньше, устроился на работу, сняли квартиру. Их дом вообще разбит. Он 15 лет выплачивал ипотеку долларовую. Только выплатил – и лишился всего. У него трехкомнатная квартира, трое детей. Посчитали убытки  – 50 тысяч евро он потерял. Они работают все. Дочка его в университете на пятом курсе, и тоже устроилась на работу уже. Еще есть двое сыновей: один в восьмом классе, а другой в колледже. Спасибо сыну за то, что он нас вытянул, иначе мы там бы и остались. 

Надо, чтобы кончилась война, чтоб не стреляли, чтоб мы не содрогались от прилетов и от тревог. Чтоб мирная жизнь наступила и чтоб была крыша над головой. Это главное. В нашем возрасте лишиться крыши над головой… Это что же, идти бомжевать? Вот это самое страшное. Нужно свою крышу над головой иметь, хоть какую-то.